Ада (или вернее — Олимпиада, окрещённая в честь бабушки, умершей за год до появления внучки) Ивановна Оношкович-Яцына родилась 6 января 1897 года (хотя некоторые открытые сведения ошибочно указывают 7 января) в семье действительного статского советника Ивана Феликсовича Оношкович-Яцына (1843–1913) и польки Станиславы Иосифовны Висмонт (1863–1927). У неё было три брата: Сергей (1893–?), Николай (1898–1918) и Иван (1901–?), которого в семье называли Джон.
С 1905 по 1913 год Ада училась в Женской гимназии Л. С. Таганцевой, которую закончила с золотой медалью; была удостоена звания Домашней наставницы по истории. С началом Первой мировой войны стала сестрой милосердия.
После смерти отца в 1913 году мать Ады Ивановны переселилась в дом деда на Крюковом канале, д. 7. В конце 1917 — начале 1918 года её старший брат Сергей оказался в эмиграции. В 1918 году от тифа умер Николай, а весной 1921 года мать и младший брат Джон навсегда покинули Петроград, отправившись на родину, в Литву.
Сама Ада Ивановна осталась в Петрограде рядом со своим другом и учителем Михаилом Лозинским, у которого с весны 1920 года занималась в Студии при Доме Искусств (Наб. р. Мойки, 59). 15 октября 1922 году вышла замуж за Евгения Евгеньевича Шведе (1890–1977), моряка, преподавателя Военно-морской академии. 22 марта 1924 года у них родился сын Николай.
Умерла 18 октября 1935 года от брюшного тифа. Похоронена на Смоленском лютеранском кладбище.

За недолгую жизнь — тридцать восемь лет — Ада Ивановна оставила лишь одно маленькое самостоятельное произведение и несколько в соавторстве. Её сборники так и не были изданы, что существенно ограничило её присутствие в литературном мире. В двадцатых издатели обвиняли её в "несвоевременности и несовременности её лирики". В наступившие тяжёлые тридцатые, когда «по лагерям пошли друзья и коллеги по Студии», Ада Ивановна и вовсе «замолкла». И как упомянула Ирина Одоевцева в своих мемуарах, так и "не стала настоящим поэтом".
Однако, в отличие от собственной поэтической судьбы, переводческая деятельность Оношкович-Яцыной складывалась значительно успешнее. С начала занятий в студии М. Л. Лозинского при Доме искусств она активно работала над переводами, и со временем её имя оказалось связано с произведениями Редьярда Киплинга, Генриха Гейне, Джорджа Байрона и других авторов. Именно её переводами русскому читателю впервые открылась поэзия Киплинга.
В 1921 году, «по инициативе Гумилёва», стала участницей Цеха поэтов, где уже там познакомилась с Анной Ахматовой, Владиславом Ходасевичем, Георгием Ивановым и другими. В её дневнике (Тетрадь № 10) есть запись от 2 февраля 1921 года, как это произошло:

Вдруг — телефон — Maître [М. Л. Лозинский]. Его дела неудачны… Может быть он даже не будет на маскараде. А вечером первое заседание Цеха поэтов. Часа через 2 — опять он же:
— Ада Ив., у меня к вам экстренное дело. Диктуйте мне скорее Ваши стихи.
— В чем дело? Зачем?
— Мы сейчас Вас будем баллотировать в члены и нужны Ваши стихи. Причем имейте в виду, что это происходит по инициативе Гумилёва.
— Да ну! Какой он милый! Я ужасно тронута!
— Это Вы — милая, а не он!
И я диктую. Он там стенографически записывает. И обещает позвонить о результатах. <…> Опять звонок.
— Позвольте Вас приветствовать!
Итак, я — член Цеха.

В 1922 году вышло первое издание с участием Ады Ивановны — сборник стихов Редьярда Киплинга — первый изданный в СССР сборник с переводами его произведений. А. Долинин и В. Захаров смело называют её вместе с Михаилом Лозинским и Елизаветой Полонской «создателями русского киплинговского поэтического канона». В 1924 году совместно с Марией Никитичной Рыжкиной (1898−1984), подругой и коллегой по Студии, писавшей под псевдонимом Памбэ, выпустила детскую книгу «Мышонок и луна», иллюстрации к которой выполнил Алексей Радаков (1877−1942). В том же году вышла очередная детская книга — «Игрушки в лес убежали», написанная в соавторстве с Екатериной Романовной Малкиной (1899−1945), ещё одной коллегой по Студии. Уже в 1928 году вышло её единственное самостоятельное произведение — детская книга «Шарманка». Иллюстрации к этой книжке создала Елена Сафонова (1902−1980), ученица Кузьмы Петрова-Водкина (1878−1939).
На этом крупные публикации Ады Ивановны прекратились. Её сборники «Павлиний глаз», «На ветру» и "Солнечные будни" (не сохранился) были отвергнуты издательствами. После её смерти вдовец Евгений Шведе также принимал попытки: в 1936 году он отправил письмо Максиму Горькому на рекомендацию к изданию её сборника «Солнечные будни». Тот, в свою очередь, положительно отозвался о её стихах и зарекомендовал директору Государственного издательства художественной литературы Николаю Накорякову (1881−1970), однако дело на этом не продвинулось. Позже Шведе написал письмо Всеволоду Вишневскому (1900−1951), но ответа с положительным результатом также не последовало.
Только спустя шестьдесят лет, в 1996 году, Ада Ивановна всё же предстала перед читателями: её пятнадцать стихотворений были опубликованы в статье Натальи Константиновны Телетовой (1931−2013) в журнале «Звезда», посвящённой поэтессе.
И вот сегодня — спустя почти тридцать лет — имя Ады Ивановны Оношкович-Яцыной снова выходит из забвения (возможно, неслучайно). Её дневники и сборники могут увидеть свет, открыть новые грани её таланта и подарить читателям голос, долго остававшийся в тени. Предстоящие торги в Северном аукционном доме станут первым шагом к этому — шагом, который поможет вернуть Аду Ивановну Оношкович-Яцыну в литературную среду. История её жизни и творчества может получить продолжение, которого она, возможно, сама не ожидала, но, без сомнения, заслуживала.

Предлагаем вам ознакомиться с десятью избранными лотами, связанными с именем Ады Ивановны[2], и ждем вас на торгах 18 октября в 20:00.

Внутри сборника приложено извещение от Издательства Писателей: «Уважаемая т. Оношкович-Яцына, Издательство Писателей в Ленинграде извещает Вас, что ввиду слияния с Московским Изд-вом „Советских Писателей“ и ликвидации отделения в Лен-де, к сожалению, вынуждено отказаться от издания Вашей книги стихов». В сборнике представлены стихотворения А. И. Оношкович-Яцыны за 1920−1922 года. Одно стихотворение «На теннисе» за 1916 год. В своем дневнике (Тетрадь № 14) она упоминает «Павлиний глаз»: «Maître [М. Л. Лозинский] опять слегка заинтересовался моими литературными делами. Дал мне письмо к Верховскому по поводу „Павлиньего глаза“, с которым я была уже вчера у Верховского, не думаю, чтоб что-нибудь из этого вышло».

Сборник стихов «На ветру» так и не увидел свет. По словам критика Павла Новицкого, он оказался слишком «дамским». Возможно, повлияла и личная обида. В своем дневнике (Тетрадь № 17) Ада Ивановна оставила пару записей о том, как складывалась судьба сборника. Запись от 15 апреля 1927 г.: «Мэтр [М. Л. Лозинский] говорил о моей книге „На ветру“ (Да не постигнет ее судьба „Павл. глаза“!). В общем одобрил и подбор стихов и сами стихи, но уговаривал первые, вводные стихи переделать. Переделывать не умею и не люблю! Попытаюсь». Запись от 4 мая 1927 г.: «Отзыв критика Новицкого на сборник „На ветру“: „Стихи захватывают своей свежестью, молодостью и наивностью“. Он предлагает издать книжку частично, выбросив все идеологически вредное. Я немного обиделась и разволновалась».

Тетрадь, по всей видимости, представляет собой «литературные игры» поэтов, которые совместно посещали литературный кружок Михаила Лозинского. Внутри представлены стихотворения, ранее нигде не опубликованные.

Единственная прижизненная публикация А. И. Оношкович-Яцыной, где она выступает единственным автором. Вместе с книжкой приложены две рукописи стихотворения с исправлениями и дополнениями.

Лот, состоящий из издания «Избранных стихотворений» Редьярда Киплинга 1922 г. с автографом Ады Ивановны, рукописями переводов, где отсутствует всего два стихотворения — «Еварра и его боги» и «Южная Африка», — остальном — повторяет издание 1922 г., и листом с правками Лозинского. В своем дневнике (Тетрадь № 10) Ада Ивановна оставляет запись от 19 августа 1921 г., в которой упоминает правки М. Л. Лозинского над ее переводами Киплинга: «Мы справили эту годовщину длинным-предлинным вечером. Я пришла падая от усталости в „Рукавицу“. Я успела поспать, пока он [М. Л. Лозинский] поправлял моего Киплинга, ходили гулять, я читала ему стихи». В рукописях сохранился знаменитый перевод баллады Редьярда Киплинга «Пыль», оказавшийся более известным, чем версия С. Я. Маршака. Именно на этот перевод А. И. Оношкович-Яцыной в 1941—1943 годах Евгений Агранович написал музыку.

На внутренней стороне верхней обложки владельческая помета (скорее всего Шведе Н. Е.): [Давала читать М. Л. в сент. 1920 г. эту тетрадь]. В дневнике (Тетрадь № 10) Ады Ивановны действительно есть запись о том, что она давала Лозинскому читать свои стихи, возможно, и имеется в виду эта тетрадь: «Он [М. Л. Лозинский] разбирал мои стихи строка за строкой, как профессионал, бесстрастно и хорошо разбираясь во всем, хвалил и бранил…».

Рукописи с ранними стихотворениями поэтессы. Ранее нигде не публиковались.

Возможно, это рукопись нереализованного сборника: стихи идут в определённом поэтессой порядке. Собраны стихи 1920−1930-х годов, также встречаются стихи из невышедшего сборника «На ветру». Ранее нигде не публиковались.

Рядом с каждыми фотографиями Ада Ивановна написала стихотворения, описывающие изображенное на них. Фотографии были сделаны в Крыму.

И конечно же, дневники. Семнадцать лет — почти половина жизни. Дневники имеют особую ценность, охватывают исторический период для нашей страны, дают проследить настроение перед революциями, реакцию на них, а также внутренний мир поэтов Серебряного века, стремившихся к свободе слова в литературе. Записи Ады Ивановны позволяют проследить её тяжелый творческой путь в становлении как поэтессы, так и переводчицы, и раскрывают её не только с публичной стороны, но и с интимной — уязвимой, искренней, иногда противоречивой.

Статья подготовлена специалисткой Северного аукционного дома Назриевой Аминой.

*В записях из дневников, где они цитируются, орфография и пунктуация поэтессы сохранены.
[1] Тетрадь № 10. Запись от 14 февраля 1921 г.
[2] В записях из дневников, где они цитируются, орфография и пунктуация поэтессы сохранены.