Фарфор из России и Советского Союза для международного мира искусства такой же узнаваемый и востребованный бренд, как живопись и редкие издания классической литературы.

Фарфоровые изделия, выполненные российскими и советскими мастерами, украшают знаковые и заметные коллекции крупнейших музеев со всего света — от Эрмитажа до Метрополитен-музея в Нью-Йорке и от Государственного исторического музея в Москве до Британского музея в Лондоне.

Схожие по происхождению и редкости предметы часто можно встретить и в качестве аукционных лотов. Отдельные лоты в категории российского и советского фарфора продаются за сотни тысяч долларов и ежегодно устанавливают все новые и новые рекорды стоимости.

В то же время для многих жителей постсоветского пространства фарфор — привычный элемент интерьера квартиры, который зачастую достается в наследство вместе с ней же. Коллекционная ценность таких вещей для многих не очевидна.

Мы расскажем о том, какие изделия могут стоить на аукционах дорого, остановимся на конкретном периоде в истории советского фарфора — 1920-х годах. А также покажем лоты, которые попадали на наши аукционы и с успехом находили новых владельцев.

Чаще всего в контексте разговоров о самых ценных музейных экспонатах и аукционных лотах советского фарфора 1920-х годов можно встретить упоминание изделий Императорского фарфорового завода (ИФЗ).

До революции ИФЗ был крупнейшим производственным центром, а после 1917 года роль завода с точки зрения народной промышленности только возросла. Это произошло на фоне национализации и перехода фарфоровых изделий из ниши элитного товара в продукт массового потребления. Вместе с тем именно фарфор был выбран новой властью инструментом просвещения и донесения революционных образов до народа.

Именно в этот уникальный период зародился феномен агитационного искусства. Революционные образы встретились на сервизах и вазах с трехвековой традицией русского фарфора, который в свою очередь объединял в себе европейские и азиатские мотивы с самобытным северным стилем.

Государственный фарфоровый завод (ГФЗ) — такое название производство получило после революции — стал полноправным наследником ИФЗ.

Речь идет не только о духовной и идейной связи. При новой власти на протяжении первого десятилетия новые фарфоровые изделия изготавливались на так называемом «царском белье» — на белых тарелках, произведенных еще во времена Российской Империи. Новое поколение советских художников наносило роспись на «полотна» своих предшественников. Двойные клейма — это то, что отличает фарфор 1920-х годов и делает его уникальным.

Период с 1917 по 1924 годы в истории петроградского производства можно назвать переходным. У ГФЗ не было своего клейма, и на изделиях оставляли серп и молот и другие идентификационные метки.

Основной формой для нанесения революционных сюжетов и образов в то время служили тарелки — их расписывали чаще всего. Объяснить это можно простотой и изяществом таких изделий. И, конечно же, большими запасами «царского белья».

В 1924 году ГФЗ был переименован в Ленинградский фарфоровый завод (ЛФЗ). Изделия переходного периода иногда помечаются двойной аббревиатурой ГФЗ-ЛФЗ. Для более поздних предметов применяется устоявшееся обозначение ЛФЗ.

На протяжении 1920-х годов на ГФЗ-ЛФЗ шел непрекращающийся процесс поиска новых форм и идей. Именно в этом «бурлящем котле» создавались главные шедевры агитфарфора.

Для формирования нового идеологического фундамента был необходим свежий художественный язык, которым отчасти стал русский авангард. ГФЗ-ЛФЗ в течение первого десятилетия советской власти служил главным центром притяжения молодых художников. Они точь-в-точь переносили на фарфор образы, сюжеты, высказывания, лозунги с плакатов, таких как знаменитые «Окна РОСТА».

Высокий спрос на агитфарфор установился во всем мире уже в первые годы расцвета этого вида массового искусства. Предметы с символикой молодого государства изначально задумывались как экспортные.

Изделия экспонировались на международных выставках, существенная доля продукции сразу отправлялась за рубеж. Этот факт — одна из причин, почему изделия советских мастеров так часто появляются именно на зарубежных аукционах.

Фарфоровые предметы 1920-х годов можно зачастую встретить и на российских торгах.

На наших аукционах часто и успешно продается советский фарфор. Как правило, залогом высокой стоимости лота становится совокупность нескольких факторов: имя мастера или автора росписи, редкость изделия, степень сохранности предмета (при этом по-настоящему редкие композиции не обязательно должны быть в идеальном состоянии) и сопутствующие факторы — исторический контекст, особая культурная ценность и так далее.

Мы выделяем несколько факторов, на которые владельцам советского фарфора следует обращать особое внимание — чаще других они сопутствуют успешным продажам:

1. Культовые имена художников и мастеров по фарфору. Как упоминалось выше, фарфоровая индустрия тепло встретила новые веяния в мире искусства и «приняла под свое крыло» десятки молодых художников. Можно сказать, что у агитфарфора есть конкретные имена, и зачастую монограммы конкретных мастеров напрямую влияют на стоимость лота:

• Сергей Чехонин (1878−1936)
• Зинаида Кобылецкая (1880−1957)
• Михаил Адамович (1884−1947)
• Рудольф Вильде (1868−1938)
• Натан Альтман (1889−1970)
• Александра Щекатихина-Потоцкая (1892−1967)
• Наталья Данько (1892−1942)
• Алексей Воробьевский (1906−1992)

2. Супрематизм. 20-е года прошлого века — время смелых экспериментов. Что касается фарфора, одним из самых ярких проявлений этого тезиса стали сервизы необычных форм с геометрическими рисунками на поверхностях. Это — уникальное явление, которое доказывает, что ценным может быть не только агитфарфор, но и другие изделия.

3. Исторический и культурный контекст. Первое десятилетие советский власти — период уникальный. Мир искусства в те годы развивался на фоне различных политических событий — росла конкуренция между лидерами государства, некоторые художники становились популярными на самом высоком уровне, другие попадали в немилость. Отпечаток тех событий хранится на предметах, созданных 100 лет назад, до сих пор: некоторые изделия имеют высокую коллекционную ценность именно потому, что они связаны с конкретными людьми и политической борьбой между ними.

Поговорим подробнее о каждом из этих факторов.

С приходом советской власти из дорогого и прочно ассоциирующегося с аристократией товара фарфоровые изделия превратились в доступный большинству граждан предмет коллекционирования и украшения интерьера.

В это же время начала формироваться уникальная советская фарфоровая школа и одно из самых ярких и узнаваемых ее проявлений — агитационный фарфор. По некоторым данным, на его долю приходится 17% всего российского коллекционного рынка фарфора.

Яркие революционные образы, громкие советские слоганы, узнаваемый во всем мире авангардистский стиль — все это способствует широкому признанию таких изделий на международном коллекционном рынке.

Пришло время поговорить о ключевых персонах, задававших вектор развития художественной мысли в области фарфора своим мастерством и прогрессивным видением. За обладание именно их работами сегодня конкурируют коллекционеры со всего мира.

Уважаемый книжный график, оформитель гостиницы «Метрополь», автор дореволюционных политических карикатур — Сергей Васильевич, ученик Ильи Репина, оставил богатое творческое наследие во многих сферах. Для нас важно, что именно ему новая власть отвела роль реформатора деятельности приватизированного ГФЗ, назначив его художественным руководителем завода. Чехонину в этой должности принадлежит неофициальное звание «отца агитфарфора».

По его инициативе при бывшем училище Штиглица открылся филиал живописного цеха, в который были приглашены будущие идеологи и ключевые фигуры в истории советского фарфора.

Период творчества в Советском Союзе Чехонина продлился недолго — уже в 1928 году Сергей Васильевич покинул страну. Но за десятилетие в управлении различными творческими коллективами он смог вместе со своими учениками и коллегами привнести в развитие фарфорового дела немало инноваций и оставить богатое наследие для своих последователей.

Даже после эмиграции Чехонина в Париж на ЛФЗ продолжали выпускать изделия по формам мастера. Один из наиболее известных примеров — наборы предметов «Наркомпрос». На нашем аукционе пару из сахарницы и сливочника приобрели за 24 тысячи рублей.

На творческие судьбы практически всех мастеров и художников из этого списка так или иначе повлиял Сергей Чехонин. Однако именно Зинаиду Викторовну называют «наиболее талантливым последователем» Сергея Васильевича.

Работы, созданные в тандеме Кобылецкая-Чехонин, сегодня выставлены в Эрмитаже.

Различные изделия 20-х годов прошлого века за авторством Зинаиды Викторовны пользуются спросом у коллекционеров. Например, на нашем аукционе покупателя нашла фарфоровая пиала Кобылецкой. Ее стоимость составила 34 тысячи рублей.

За годы своей работы рука об руку с Чехониным Зинаида Викторовна создала немало шедевров, ставших классикой агитфарфора. Такие изделия порой стоят в разы дороже ее классических работ.

Один из примеров — тарелка с нашего аукциона, на которой типичные цветочные мотивы «встретились» с серпом и молотом. За этот лот заплатили 300 тысяч рублей. Кстати, композиция выполнена на «белье», выпущенном фарфоровым заводом еще в 1904 году. Об этом свидетельствует оборотная сторона изделия.

Работы Кобылецкой можно узнать по нанесенной на предметы фамилии художницы или инициалам «З.К.». Иногда мастер оставляла в качестве подписи пиктограмму в виде крестика в кружочке.

Карьера этого художника началась в дореволюционный период и с точки зрения разнонаправленности — от росписи интерьеров в доме Скакового общества до создания мозаики для усыпальницы короля эллинов — она была созвучна с карьерой Чехонина.

Известно, что Михаил Михайлович побывал на фронтах Первой мировой, а затем Гражданской войн. Эти события нашли свое отражение в его творчестве в области росписи фарфора, пик которого пришелся как раз на 1920-е годы.

В послевоенные годы Михаил Михайлович отдавал предпочтение в росписи фарфора в основном агитационным лозунгам и символике. Но первые месяцы его работы на ГФЗ-ЛФЗ отмечены античными и классическими образами.

В нашем каталоге есть два изделия, которые были созданы в этот период и прекрасно иллюстрируют талант Михаила Адамовича, при этом демонстрируют несколько его граней. Это две тарелки с пейзажной росписью.

На первой из низ изображены колонна и растущее рядом с ней дерево. За эту тарелку на аукционе заплатили 180 тысяч рублей. Руины, выполненные в оттенках одного цвета, — это характерный пример первых опытов Адамовича на ГФЗ.

Колонна написана под влиянием дореволюционных поездок Михаила Михайловича по Греции. В своих работах этого периода он порой смешивал оставшиеся в памяти элементы греческой архитектуры и образы Санкт-Петербурга.

Вторая тарелка с изображением типичного русского сельского пейзажа продана за 220 тысяч рублей.

Адамович зачастую подписывал работы своей фамилией. На упомянутых выше тарелках вместе с клеймами ИФЗ и ГФЗ можно заметить такую монограмму:

Еще один видный единомышленник и соратник Сергея Чехонина — Рудольф Теодорович Вильде (настоящее имя — Рудольф Фёдорович Вильде-фон-Вильдеман).

Рудольф Теодорович известен как один из «старожилов» фарфорового завода — он работал на ИФЗ с 1905 года. С появлением советского государства он активно включился в создание агитационных изделий, многие из которых сегодня выставлены в экспозициях музеев мира.

Помимо культурной ценности, работы Вильде, призывающие к труду и обучению, интересны коллекционерам в свете трагической судьбы мастера: в 1938-м Рудольф Теодорович был арестован и расстрелян.

Мы покажем три декоративные тарелки Вильде начала 1920-х, которые привлекли особое внимание участников наших аукционов.

Первый лот — это тарелка ««Да здравствует VIII съезд советов». За нее заплатили 750 тысяч рублей.

Второй лот — тарелка с серпом и молотом. Ее стоимость составила 800 тысяч рублей.

Третья и самая дорогая работа этого художника на наших аукционах — тарелка с лозунгом «Есть знания в голове, будет хлеб на гумне». За нее заплатили 1,9 млн рублей. Одна из таких тарелок хранится в экспозиции Британского музея, посвященной советскому агитфарфору.

Упоминанием Натана Исаевича мы «открываем» в этой статье эпоху молодого (на момент Революции) поколения художников, которые пришли в индустрию фарфора, чтобы кардинально изменить ее традиционное устройство.

Натан Альтман, будучи начинающим художником, нашел свой путь в авангардизме, в частности в кубизме. Модернистскую идею он привез в Россию из Парижа и распространил здесь.

Его приверженность новым идеалам помогла соединить важные на тот момент образы и идеи с основами авангарда. Хорошо известны портреты Ленина, написанные Натаном Исаевичем. На основе одного из них упомянутый выше Адамович позже создал знаменитую тарелку «Кто не работает, тот не ест».

На нашем аукционе была продана тарелка, расписанная Альтманом, которая относится к периоду, предваряющему бурные 1920-е годы. Это — изделие 1919 года, на котором изображен промышленный пейзаж. За эту тарелку на аукционе заплатили 800 тысяч рублей.

Натан Исаевич обычно ставил следующую подпись на свои работы: «Нат. Альтман».

Александра Васильевна также относится к числу молодых художников, приглашенных на фарфоровый завод Сергеем Чехониным. Уже в 1918-м, на первой выставке произведений ГФЗ, были представлены работы Щекатихиной-Потоцкой.

Изделия этого периода творчества художницы традиционно пользуются спросом у коллекционеров. Так, за 140 тысяч рублей на нашем аукционе была продана тарелка с изображением работника в поле с серпом.

Другая работа, предваряющая большой путь Александры Васильевны в 1920-е — это тарелка с характерным символом агитационного искусства — образом сеятеля-труженика.

За нее на аукционе заплатили 1,5 млн рублей.

В 1920-е Щекатихина-Потоцкая покинула страну вместе со своим мужем Иваном Билибиным. Спустя время супруги решили вернуться в Советской Союз, успев «повидать мир» за время отсутствия: они много путешествовали по Европе и Ближнему Востоку. Результатом этих поездок стали совершенно новые образы, формы и идеи, которые в полной мере воплотились в работах художницы второй половины 20-х и начала 30-х годов.

Среди известных подписей Щекатихиной-Потоцкой: — «Александра Щекатихина», «А. Щ.», «Ал-pa Щекатихина», «Щекатихина», «Щекотихина», «А. Щекатихина», «А. Щекат.», «Щекатихина Алек.», «Щек.», «Ал. Щ.», «А. Щ.», «Щ.».

Наталья Яковлевна — ровесница Александры Щекатихиной-Потоцкой. Художницы попали на ГФЗ приблизительно в одно время. Однако, Данько застала еще дореволюционное руководство на заводе.

Талант Натальи Яковлевны нашел свое применение в художественной мастерской в полной мере. В первые же годы работы она создала десятки знаковых произведений, прославляющих образы нового времени и нового государства: сотрудницы милиции, женщины, вышивающие знамя, и работницы, произзносящие пламенные речи.

На основе этих образов создавались культовые, сложные работы, которые сейчас представляют большую коллекционную ценность. К периоду первого десятилетия Данько на ГФЗ, например, относится хорошо известный знатокам фарфора шахматный набор под названием «Красные и белые».

На наши торги однажды попала одна из фигурок этого набора. Жнеца купили за 49 тысяч рублей.

1920-е годы оказались весьма продуктивными в карьере Натальи Яковлевны. В этот период она создала множество работ, в том числе знаковых миниатюр, получивших признание международной публики, а позже — коллекционеров фарфора.

Например, среди них были культовые статуэтки «пляшущих баб». Одна плясунья была продана на нашем аукционе за 200 тысяч рублей.

Другая статуэтка плясуньи продана за 260 тысяч рублей. На ней стоит примечательное «экспортное» клеймо: «Made in Russia U.S.S.R.»

Особого внимания заслуживает кружка «Молоко» Данько, которая без преувеличения имеет статус не только «визитной карточки» художницы, но и воплощения мастерства тружеников ГФЗ-ЛФЗ того времени.

Наталья Яковлевна занялась моделью «Молока» еще в 1919 году, в этот период она возглавила скульптурный отдел ГФЗ. Молодая художница часто обращалась к восточной теме в своем творчестве. В этом же стиле выполнена кружка.

На наши торги попал экземпляр 1924 года — большая коллекционная ценность. Изделие расписано самой Данько и представляет собой одну из самых ранних вариаций этого произведения.

В ходе торгов стоимость лота достигла 2,6 млн рублей.

На работах Натальи Данько часто можно встретить подпись с инициалами мастера. Есть также разновидность подписи «НЕД» — она относится к совместным работам Натальи Яковлевны и ее сестры Елены Яковлевны.

Алексей Викторович — представитель поколения художников, с именами которых неразрывно связана история советского фарфора в послевоенный период. Они творили, вдохновляясь творчеством Сергея Чехонина и его единомышленников в более поздние годы, чем перечисленные выше художники. Часто за основу брали формы «старших товарищей». Например, широко известен серийный экземпляр «Молока», выпущенный в 60-е Алексеем Воробьевским по модели Данько.

Хотя расцвет таланта Воробьевского произошел уже в 1930-х, его ранние работы созданы на ЛФЗ еще в 20-е. Поэтому этот этап становления мастера заслуживает упоминания среди прочих имен.

На наш аукцион попала пиала второй половины 20-х годов за авторством Воробьевского. Молодой на тот момент художник оставил на пиале свою подпись с указанием года производства изделия. Эта пиала была продана за 46 тысяч рублей.

Все новшества в советском фарфоровом деле неразрывно связаны с конкретными именами мастеров. Однако, период экспериментов с концептуальными формами изделий требует отдельного раздела, поскольку этот феномен шире, чем творчество отдельных личностей.

В то время как агитационный фарфор сохранял тесную связь с трехвековым наследием, одно течение, зародившееся на ГФЗ после Революции, направило развитие индустрии по совершенно новому маршруту.

Речь идет о супрематическом фарфоре.

Безусловно, здесь не обойтись без воспоминаний об основоположнике супрематизма. К началу 20-х годов прошлого века Казимир Малевич уже утвердился как новатор в работе над новыми системами в искусстве, в которых предметность играла меньшую роль, чем цвет и философия. В статусе руководителя творческой группы единомышленников-супрематистов он был приглашен в петроградские фарфоровые мастерские.

Здесь Малевич и его товарищи создали новое направление в развитии фарфорового дела, которое отвечает основным принципам супрематизма — цвет превосходит форму.

Фарфоровые работы за авторством Малевича производились на нескольких заводах. На нашем аукционе была выставлена чайная пара, изготовленная на Дулевском заводе (правда, уже в 1930-е годы).

Эксперименты Малевича коснулись не формы сервиза, а узора. Название изделие носит говорящее само за себя — «Супрематизм». Лот приобрели за 320 тысяч рублей.

Трио ключевых, наиболее последовательных супрематистов вместе с Казимиром Севериновичем сформировали Николай Суетин (1897−1954) и Илья Чашник (1902−1929). Каждый из них оставил богатое наследие на ЛФЗ. Некоторые изделия за их авторством ценятся даже выше, чем работы Малевича в области фарфора, учитывая вклад каждого из них в отдельности в развитие индустрии.

Николай Михайлович Суетин, в последствии ставший главным художником завода и, как его еще называют, «реформатором русского фарфора», в 20-е годы сыграл большую роль в популяризации супрематизма посредством фарфоровых изделий.

Сохранившийся пример творчества авангардиста — чайная пара конца 20-х, выполненная по рисунку Суетина. На нашем аукционе за нее заплатили 460 тысяч рублей.

Третий «столп супрематизма» — Илья Чашник — рано ушел из жизни. Однако, он успел оставить после себя целый ряд изделий, которые до сих пор считаются культовыми.

Одно из них — тарелка «Супрематизм».

Даже с трещинами эта тарелка представляет собой большую коллекционную ценность. Такую же вещь можно увидеть в Государственном Эрмитаже.

Интересно, что Илья Чашник, как и многие его единомышленники-«утвердители нового искусства», зачастую не подписывал свои работы из идеологических соображений. К счастью, на донышке «Супрематизма» сохранилась надпись «по рис. Ил. Чашника».

Этот лот был продан на аукционе за 160 тысяч рублей.

Как мы упоминали выше, на коллекционную стоимость советского фарфора 1920-х, как правило, влияет целая совокупность факторов. Иногда редкость, выявить и объяснить которую могут только профессионалы своего дела, «перевешивает» все остальные вводные и напрямую влияет на стоимость лота.

Так произошло с кружкой 1923 года, надпись на которой провозглашает известный советский лозунг: «Да здравствует коммунистический интернационал!».

В наш аукционный дом с этим предметом обратился петербуржец, который приобрел участок в одном из дачных поселков на севере города. Под крыльцом дома, стоящего на участке, обнаружились старинные вещи. Среди них как раз и оказалась эта кружка.

Уже на заочных ставках цена лота поднялась до 600 тысяч рублей с пятидесяти тысяч. Пять претендентов на самом аукционе подняли стоимость кружки до 2 млн рублей. А до победной ставки торги довели два соперника. В итоге за кружку заплатили 4,2 млн рублей.

За разгадкой того, чем объясняется такой интерес, следует обратиться к другой стороне изделия. На ней изображен портрет Григория Зиновьева (1883−1936), революционера и видного политического деятеля эпохи раннего Советского Союза.

На момент создания этого предмета Григорий Евсеевич был членом Политбюро и принадлежал к партийной элите. Однако сегодня не все узнают портрет Зиновьева по простой причине — его политическая карьера оборвалась в середине 30-х, когда он был арестован, исключен из партии, осужден и расстрелян.

Вскоре предметы с изображением «врага народа» стали пропадать из кабинетов и домов людей. За их хранение можно было поплатиться. Судя по всему, именно из опасений за свою свободу и жизнь бывший владелец кружки закопал ее с другими вещами под крыльцо своего дома.

История этого лота подтверждает одно из правил коллекционного рынка: как и в других нишах, в случае с фарфором 20-х годов на конечную стоимость предмета не всегда влияет исключительно авторство росписи или формы самого изделия. Вполне вероятно, что малоприметная фигурка или кружка, как в данном случае, десятилетиями играющая роль привычной части интерьера в семейной коллекции, на самом деле может оказаться предметом восхищения и торга для знатоков.

На нашем сайте есть подробная памятка, которая поможет начать продавать предметы с помощью «Северного аукционного дома». Рекомендуем ознакомиться с ней.

Мы готовы ответить на все вопросы и принять заявки на предварительную оценку в офисе, по телефону +7−931−340−40−40, на сайте, в WhatsApp, Вконтакте, с помощью бота в Telegram и в других социальных сетях. По достижению договоренности, книги можно будет принести к нам в офис и заключить договор.

«Северный аукционный дом» регулярно и успешно находит покупателей на советский фарфор из числа более чем 3,5 тысяч клиентов — проверенных и активных коллекционеров антиквариата и предметов искусства. 

Фарфор для коллекционеров — одна из самых значимых категорий элегантных предметов, сохранивших память о событиях прошлого века. Наша задача — с помощью аукционов передать раритеты новым владельцам и обеспечить полную прозрачность для всех участников торгов.